Допустимо ли, в порядке реализации права на «художественный вымысел», превращать отечественную историю в сборник посредственных анекдотов?
О фильме режиссера Кима Дружинина «Танки» достаточно написать одно слово — мура. И в принципе это исчерпывает тему. Но в титрах значится – автор идеи Владимир Мединский. А он, между прочим, министр культуры Российской Федерации. Поэтому просто отмахнуться уже не получится. Коль скоро за этим фильмом стоят настолько серьезные государственные люди и, надо полагать, немалые казенные деньги.
Поэтому давайте попробуем копнуть тему «глубже и ширше». Главный вопрос, который возник лично у меня в этой связи, звучит примерно так – «Почему в таком фильме, авторы которого открыто заявляют свои права на полное игнорирование исторической правды и на замену её несусветными небылицами, товарищ Сталин, встречающий товарища Кошкина с его танками на Красной площади в Москве, одет в свою обычную военную шинель с форменной фуражкой, а не в парадное облачение вождя племени команчей с непременной боевой раскраской лица и головным убором из перьев орла?».
Данный вопрос только на первый взгляд может показаться странным и праздным. На самом деле он самый, что ни на есть, уместный. Потому, что касается самой сути проблемы. Где проходит та нерушимая «красная линия», которая должна отделять историческую правду от художественного вымысла? Где та грань, дальше которой приличные режиссер, сценарист и даже сам автор идеи не смеют искажать историю и её общеизвестные факты? И есть ли эти «линии» и «грани» вообще? И должны ли быть?
Потому что, если мы, здесь и сейчас, постановим, что таких незыблемых границ нет и быть не должно, то товарища Сталина можно смело переодевать в костюм племенного вождя и втыкать ему в нос наконечник копья. И тогда вопросов к авторам нет и в принципе быть не может. Лепи любую хрень, издевайся над историческим прошлым и над собственным народом как хочешь. Всё разрешено, все табу сняты и государство, как таковое, с её вроде бы обязательной воспитательной ролью, полностью вышло из игры и приказало долго жить.
Разумеется, такой подход — это явная патология и стопроцентная клиника, которая рано или поздно рухнет крышей сама на себя. Поэтому и анализировать тут в сущности нечего. Но поскольку государство здесь все-таки присутствует, в лице целого министра, то, следовательно, разговор о его руководящей и направляющей роли вполне уместен. Как и о тех рамках, которые, в данном случае, определены казенным финансированием.
Вполне очевидно, что рамки эти, в данном случае, настолько просторны, что в них смогла поместиться даже самая отчаянная бредятина. Типа откровенной дичи о белогвардейских конных отрядах посреди «железобетонного» сталинского Советского Союза в 1940 году, или механизированных отрядов немецких диверсантов, столь нагло разъезжающих по Стране Советов со всем вооружением, как будто всемогущего НКВД даже в природе существует.
Можно допустить, что перед нами очередная пресловутая форточка Овертона, через которую в девственные мозги современных детишек будет загружена этакая хрень про Советский Союз, как своего рода попытка ввести противоядие от становящейся слишком уж настойчивой и потому опасной ностальгии по стране, которую нынешние дети никогда не видели. Уже далеко не секрет, что именно современная молодежь, порядком подуставшая от той однообразной либеральной жвачки, которой её пичкают уже не один десяток лет, начинает все более пристально присматриваться к советскому образу жизни и тогдашнему социальному опыту. Каковой от неё всячески стараются спрятать. В том числе и подобными россказнями – о страховидном белогвардейско-нацистском бардаке в СССР.
Еще одна рациональная причина такого буйства фантазии видна на экране уже с первого кадра — в виде голливудского бренда «20-й век Фокс». Уж не знаю точно, чем он так полюбился отечественным киношникам, что они наперегонки лепят нечто голливудское чуть ли не на все свои картины, но подозреваю, что в этом и заключена следующая часть ответа.
Очень похоже на то, что вся эта режущая глаз нормального русского человека кощунственная свистопляска вокруг советской истории, затеяна авторами и спонсорами картины именно и, прежде всего, ради ее коммерческого успеха на Западе. Отсюда и весьма специфический «видеоряд», снятый в духе лубочных порнографических роликов «а ля рюсс», с непременными в таких случаях балалайками, ватниками и цветастыми сарафанами. То же стойбище мифических белогвардейцев, одетых в некие фантастические подобия военных мундиров, больше похоже на привычный глазу западного кинозрителя пейзаж из жизни людей, переживших Апокалипсис, нежели на реальную советскую действительность того времени.
Если это действительно так и единственным адресатом данной псевдоисторической карикатуры является забугорный обыватель, для которого все едино — что Советская Россия, что какая-нибудь «страна хоббитов», тогда все понятно. Просто надо объяснить эту деталь своим людям, чтобы они понимали, что к чему.
Но давайте будем помнить о том, что это, все-таки, произведение нашего кинематографа, снятое на бюджетные деньги, а также не забудем о существовании отечественного зрителя, которому все это показывают в местных кинотеатрах. И тогда вопросы о «красных линиях» в киноискусстве и о допустимости их тотального игнорирования, особенно со стороны самого государства, вновь приобретают полную актуальность и требуют вразумительного ответа.
Конечно, художественный вымысел, сам по себе, не является чем-то абсолютно запретным. И если Сталин на экране предстает перед нами не в раскраске индейского вождя и, при этом, действует и думает, в основном, так, как это делал его реальный исторический прототип, то некая доля авторской фантазии даже полезна. Потому что именно благодаря этой доле реальная жизнь начинает отличаться от официального протокола и приобретает человеческое измерение. Именно за умение это измерение находить и адекватно воплощать на экране мы и ценим вершинные творения нашего кино.
Взять хотя бы тот же старый советский фильм, а до него книгу, «Живые и мертвые». Там все до единого главные персонажи вымышленные — от старшего политрука Синцова до комбрига Серпилина и полковника Баранова. Ну и что это меняет в смысле соблюдения исторической правды? Да ровно ничего! Потому что таких Серпилиных и Синцовых тогда были миллионы. И несмотря на все нюансы отдельных событий и личных судеб, главный исторический факт – великой народной войны в этом произведении запечатлен в его первозданном, истинном виде.
Видимо здесь и проходит та самая главная «красная линия», отделяющая настоящее искусство от заказной, одурачивающей людей киномуры. Когда правда истории в её главных, сущностных измерениях и соответствующих им внешних формах, остается неизменной. И не только не искажается, но и напротив творчески дополняется прозорливым, по настоящему талантливым и, при этом, не ангажированным авторским видением. Таким, например, как в формально абсолютно фантастической картине режиссера Карена Шахназарова «Белый тигр». Которая, тем не менее, смотрится как некая высшая, недоступная обычному зрению реальность. Открывающая глаза на невидимую изнанку этого мира и происходящих в нем исторических драм.
Против такого художественного поиска нет и не может быть никаких возражений. Потому что он и составляет главный предмет искусства.
Что же касается рассмотренного выше псевдоисторического трэша, то на афишах и в выходных данных таких спецфильмов просто надо честно указывать, для какой именно категории заграничных олигофренов они предназначены. Потому что очень не хочется думать, что его авторы считают такими олигофренами своих сограждан.
Юрий Селиванов, специально для News Front
Свежие комментарии